Наивная смерть - Страница 92

– Можешь проходить. – Сам Рорк на минуту остановился и огляделся. – Ну и что мы тут делаем?

– Сама не знаю.

– Может, сыграем в нерадивого ученика и строгую учительницу? Строгая учительница задерживает нерадивого ученика после уроков.

– Нет, – ответила Ева. – Пустые школы на меня жуть нагоняют. Полные тоже, но пустые еще хуже.

На ходу Ева сунула руки в карманы.

– Призраки погибших учеников, – замогильным голосом проговорил Рорк. – На самом деле они тут пленники.

Ева засмеялась и толкнула его локтем в бок.

– Точно!

– Сам-то я в таких местах почти не бывал, по крайней мере, пока за меня не взялся Соммерсет. Он настаивал на посещении.

– А мне приходилось учиться в государственных школах, и они были совсем не такие. Не было всей этой роскоши, зато охрана была прямо тюремная. Я их ненавидела. – Ева остановилась возле открытой двери одного из классов. Для нее это была тюремная камера. – Первые несколько лет я просто пребывала в страхе и сама себе казалась круглой дурой. Потом решила: «Ладно, я все уже поняла. Как отсюда выбраться?»

– А как только выбралась, тут же побежала в полицейскую академию.

– Это совсем другое дело.

– Потому что ты сама ее выбрала. – Рорк взял Еву за руку. – Ты сама этого хотела.

– Верно. И в полицейской академии всем было наплевать, знаешь ли ты, что такое деепричастный оборот, и сумеешь ли написать сочинение о социально-политических последствиях Городских войн. И потом была еще такая вещь, как геометрия.

– Геометрия – это вещь?

– Ну, всякие там линии – прямые, кривые и прочая муть. Площадь, радиус и все такое, у меня от них голова болела. Но я тоже думаю геометрией – расстояние, угол, кратчайший путь между двумя точками. – Ева начала подниматься по лестнице. – Кабинет первого убитого. Это… Черт, да это же середина всей этой штуки!

– Какой штуки?

– Середина всего пространства. – Ева подняла руку и изобразила в воздухе нечто, долженствующее обозначать пространство.

– Ну, это зависит от пространства, не так ли? Если ты имеешь в виду окружность, тогда это просто центр. Или, если мы все еще говорим об окружности, это может быть центральный угол, то есть угол, вершина которого находится в центре.

Ева остановилась, когда он произнес слово «вершина».

– И тогда, поскольку центральный угол разрезает окружность на две дуги, будет малая дуга – меньше ста восьмидесяти градусов – и большая дуга, которая всегда больше ста восьмидесяти градусов.

– Абсолютно верно. – Рорк улыбнулся и пожал плечами. – Я всегда любил геометрию.

– Псих. – Ева нахмурилась, вглядываясь в глубь коридора. – Ну вот, теперь я забыла, куда шла.

– Или, может, тебе нужна касательная? – невозмутимо продолжал Рорк. – Точка касания – это такая точка, где прямая пересекается с окружностью. Одна-единственная точка.

– Заткнись.

– Ты же сама спросила. Конечно, твоя фигура может быть и треугольником. И в этом случае…

– Ровно через пять секунд, если ты не прекратишь, я в тебя выстрелю и оглушу до полного бесчувствия.

– А знаешь, что мне нравится еще больше, чем геометрия? Отыскивать мертвые зоны, недосягаемые для камер наблюдения. Но геометрия мне при этом помогала. И еще мне нравилось поймать молоденькую девчоночку и…

Рорк схватил ее, повернул лицом к себе, прижал к стене и, усмехаясь, поцеловал от всей души. Его губы сумели сделать то же самое, что всегда делала с ней геометрия. У нее помутилось в голове.

– Мне надо работать. А удалять мне гланды будешь потом.

– Эх ты, романтическая дурочка. Но я, кажется, знаю, что ты ищешь. Это касается пересечений и отношения промежуточности.

Еве пришлось прижать палец к веку, чтобы остановить начинающийся тик.

– Нет такого слова – «промежуточность». Нет и быть не может.

– Представь себе, такое слово есть. В языке математики. И я думаю, это кабинет твоего первого убитого. Это промежуточная точка между другими точками. А также точка пересечения линий в первой теореме.

– Давай оставим геометрию, потому что у меня мозги от тела отделяются, а я лучше приберегу это для секса. Кабинет Фостера. – Она указала рукой. – Он был пуст в течение по крайней мере пятидесяти минут дважды в тот день. До начала уроков и во время четвертого урока, что давало убийце полную возможность влить отраву в термос или просто подменить его. Сегодня я собираюсь отработать версию с подменой. Может, мне повезет. Кружка-термос была надписана его именем. В общем… – Ева подошла к двери, декодировала печать и открыла дверь. – В других классах шли уроки, в том числе и в классе второго убитого. Вот здесь. – Она открыла дверь в кабинет литературы. – Во время второго пятидесятиминутного интервала, когда в кабинете Фостера никого не было, Уильямс покидает свой кабинет примерно на десять минут. По его словам, он был в туалете.

– И это дает тебе отрезок от одной точки до другой. Возможность и мотив.

– Угу. Было ли у него средство, еще предстоит доказать. Не могу связать Уильямса с ядом. Откуда он его взял, как он его выбрал? Тем временем в коридоре есть движение. Сантехник работает в уборной для мальчиков. Он чист. Досье нет, мотива нет, прекрасный послужной список, женат, трое детей, двое внуков учатся в этой школе.

– Но он представляет собой еще одну точку пересечения.

– Точно. Он видел, и его видели. Моузбли, Хэлливелл, Уильямс и Доусон. Потом Рэйлин Страффо и Мелоди Бранч. Все они в какой-то момент пересекаются с Доусоном. На нижнем уровне Хэлливелл пересекается с двумя другими учениками.

– И еще есть неизвестный член уравнения. – Рорк быстро подставил данные. – Возможность того, что неустановленное лицо двигалось параллельным курсом. Отрезок, не пересекшийся с другим отрезком, но добравшийся до центральной точки.